| Статистика |
 |
| Наш опрос |
Оцените мой сайт
Всего ответов: 54
|
|
|
75 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 26.06.2011, 20:47 | Сообщение # 16 |
 Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| На границе «все в порядке»
Итак, вопрос был лишь в том, в какой точно момент времени начнется война и в каких конкретно координатах пространства будет нанесен удар. Когда и где… И как обороняться.
Когда – это в Москве знали еще за десять дней до нападения. Мало кому известно, что в промежутке с 11 по 21 июня 1941 года советская разведка -- хочу подчеркнуть, что речь идет именно о сообществе разведывательных служб -- сорок четыре раз (!) относительно точно или же абсолютно точно называла дату и час, когда произойдет вторжение. Получить эти сведения раньше было невозможно, поскольку само германское командование приняло окончательное решение о дате и зафиксировало его на бумаге только 10 июня 1941 года.
С тем, как обороняться, дело обстояло значительно сложнее.
В основу официального плана были положены идеи маршала Б.М.Шапошникова о прикрытии линии границы относительно небольшими силами, сосредоточенными на ней непосредственно, и о развёртывании главных сил в эшелонированных боевых порядках на некотором удалении от линии границы, что исключало как возможность их разгрома одним массированным внезапным ударом, так и возможность прорыва довольно широкой полосы фронта и быстрого выхода агрессора «на оперативный простор» в незащищённые тылы.
План этот не был осуществлен. В июле 1940 года наркомом обороны нарком обороны СССР был назначен маршал Тимошенко, а в феврале 1941 года Генеральный штаб РККА возглавил Г.К Жуков, тогда еще генерал армии. И в советском военном планировании произошло нечто немыслимое. А именно -- негласная и незаконная подмена смысла и духа официально утвержденного правительством СССР плана отражения агрессии, в том числе и принципа обороны.
Вместо четко указанного в официальном плане принципа активной обороны, предусматривавшего, при необходимости, организованный отход войск вглубь своей территории, но с арьергардными боями (чего, к слову сказать, Гитлер очень опасался и требовал от своих генералов не допустить этого) у нас появилась жесткая оборона прямо на линии государственной границы. Вместо сдерживания и отражения первого удара войсками Первого стратегического эшелона, под прикрытием чего наши основные силы должны были быть отмобилизованы и сосредоточены, и затем, но только при благоприятной обстановке и при достижении полной отмобилизованности основных сил (что возможно не ранее 15-25 суток после объявления в СССР Мобилизации), перейти в решительное контрнаступление и уничтожить врага, войска основных приграничных округов на западных границах негласно и незаконно были жестко переориентированы на отражение агрессии методом немедленного, то есть по факту нападения, встречно-лобового контрблицкрига.
То есть отражение агрессии гитлеровской Германии стали готовить, выражаясь языком военных, методом осуществления стратегических фронтовых наступательных операций. «Операций вторжения», как их называл ещё Тухачевский, коим тот же Г.К. Жуков очень восхищался в своих «воспоминаниях». Подмена именно тем была особенно опасна, что фактически незаметна. Ее и сейчас-то не так уж легко заметить. Не меняя ни единой строчки в официальном документе, а всего лишь за счет негласной, а потому и незаконной переакцентировки усилий приграничных округов на подготовку к немедленному контрнаступлению, которое действительно официально предусматривалось в официальном же плане, дуэт Жуков-Тимошенко практически полностью выхолостил суть официального плана. Т.е подмена произошла на уровне изменения сроков ответного наступления! Никакого другого плана, кроме того, который был утвержден 14 октября 1940 года, в СССР не было.
Хочу еще раз подчеркнуть, что и в официальном плане контрнаступление планировалось, но только после сдерживания и отражения первого удара гитлеровцев. К тому же после сосредоточения наших основных сил и при наличии благоприятной обстановки, а «безграмотный сценарий вступления в войну» (именно так уже в послевоенное время сам Тимошенко охарактеризовал произошедшее 22 июня) по Жукову-Тимошенко предусматривал немедленный - по факту нападения - встречно-лобовой контрблицкриг как якобы эффективный метод отражения агрессии. Более того. Эта негласная и незаконная подмена произошла на принципах концепции «пограничных сражений» маршала Тухачевского.
Более того, неверно был определено основное направление удара противника. Вектор Минск—Смоленск—Москва странным образом исчезло из обихода возглавляемого Жуковым Генштаба вместе с принципом «активной обороны» как главного метода прочного прикрытия наших границ. При этом все донесения разведки говорили о том, что основные силы немцев сосредоточены в Польше и нацелены в Белорусском направлении.
Но мало того. Вместо создания мощного заслона на тех участках, где будет прорываться неприятель, все имеющиеся в наличии войска были вытянуты в узкую ленту на самой границе. Прорвать до предела разреженный заслон не составляло никакого труда.
Нет нужды еще раз подчеркивать, сколь безграмотен и губителен был подобный «сценарий вступления в войну». Ситуация, сложившаяся в то время на границе, усилила эту губительность. Дело в том, что мобильные (ударные) части — то есть танковые подразделения и авиация страдали от катастрофической нехватки топлива.
Свидетельств тому множество.
«Горючего было очень мало», — вспоминал, например, генерал-майор авиации Г.Н. Захаров, и именно поэтому самолеты в большинстве своем гибли на земле .
Красочное описание положения на границе оставил командующий авиацией Московского военного округа полковник (впоследствии генерал) Николай Александрович Сбытов, который в марте 1941 года выезжал в Западный особый военный округ для инспекции пограничных аэродромов («пешки», о которых он упоминает, — только-только начавшие поступать в войска фронтовые пикирующие бомбардировщики Пе-2):
«Помню, лечу на У-2 и вижу, что самолеты всюду не рассредоточены, не замаскированы — стоят как на ладони! Приземлился на одном аэродроме — там новехонькие «пешки» рядом выстроились. Проверил — а они даже горючим не заправлены.
Я хвост трубой и докладываю командующему войсками, тот — Щербакову ,
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 26.06.2011, 20:48 | Сообщение # 17 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Щербаков — Маленкову .
Без разрыва абзаца:
Г.М. Маленков как кандидат в члены Политбюро в то время курировал ряд вопросов оборонного характера, в том числе и авиации.
Так вот тогда был рожден документ о положении авиации на границе.
Подписали его Маленков, Щербаков, Тюленев и я как член парткомиссии Главного Политуправления РККА А 4 мая состоялось заседание, на котором присутствовало все командование ВВС. И вот Сталин по той нашей бумаге издает приказ: “Немедленно привлечь к судебной ответственности...”. Это было известно и наркому Тимошенко, и начальнику Генерального штаба Жукову. Короче, управление ВВС отправляет в пограничные округа комиссию. Та комиссия уже через пару дней вернулась и докладывает: “Все в порядке”. Ну, что ты скажешь!..» .
Ситуация, описанная Н. Сбытовым, практически не изменилась спустя три месяца, в последние дни перед началом войны. Несмотря на санкционированную лично Сталиным директиву Генштаба от 18 июня 1941 года о приведении всех войск западных округов в боевую готовность, подавляющая часть самолетов передового базирования ЗапОВО не была даже заправлена. Авиация этого округа — как, впрочем, и других — базировалась на передовых аэродромах. Более того. Позднее с санкции Жукова мобилизационные склады округов выдвинули к границе, и они оказались в руках неприятеля в первые же часы и дни агрессии. Судя по дневнику Ф. Гальдера, немцы были в восторге от того, что захватили невиданные по масштабам стратегические запасы РККА, особенно горюче-смазочные материалы, в которых вермахт остро нуждался. В сущности, гитлеровский блицкриг, начиная со второго дня агрессии, развивался на нашем же топливе. Ко всему прочему, самым преступным образом не была выполнена директива Генштаба о приведении войск приграничных округов в боевую готовность. Самолеты не заправлены горючим, боезапас на них не был установлен — именно из-за этого наши летчики, сумевшие все же взлететь ранним утром 22 июня, вынуждены были идти на тараны самолетов противника.
Бывший командующий ЗапОВО Павлов, о котором речь еще пойдет ниже, показал на допросе, что у него в округе было всего-то 300 тонн топлива, а этого, по его же словам, еле-еле хватило бы на одну заправку 400—600 танкам .
Иными словами, из 3332 танков, потерянных этим округом, около трех тысяч боевых машин (от 82 до 88 процентов) были потеряны без боя и только из-за нехватки топлива.
И так происходило практически везде. При всем том, что за обеспечение войск горюче-смазочными материалами в Генштабе отвечал лично Жуков (он сам об этом написал в своих мемуарах ).
Топливо оказалось за тысячи километров от места, где оно было до крайности необходимо, в Майкопе. Каково объяснение тому, что ситуация в точности совпадает с пунктом, приведенном Тухачевским в его «Плане поражения»: «Засылка горючего для авиации и механизированных соединений не туда, где это горючее требуется»? Признаюсь, что вопрос — риторический.
А теперь — несколько примеров положения, в котором оказалась приграничная артиллерия. На Львовском направлении зенитную артиллерию еще 20 июня срочно отозвали с некстати организованных учений , а в ЗапОВО, в том числе и на Белостокском направлении, всю зенитную артиллерию армий первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, наоборот, направили на учения вглубь округа, а часть её даже отодвинули на 120 км восточнее Минска .
Показательно, что учения были затеяны после получения директивы Генерального штаба от 18 июня 1941 года и не могли проводиться по инициативе местного командования, поскольку планы учений в округах испокон веку согласуются с Генштабом...
Еще несколько, не менее разительных фактов.
21 июня — накануне войны — командир развернутой в районе Брест-Кобрин (ЗапОВО) 10-й САД полковник Белов в 16.00 получил из штаба ЗапОВО шифровку следующего содержания: отменить приказ от 20 июня о приведении частей в полную боевую готовность и запрещении отпусков.
Такое распоряжение был способен санкционировать только командующий ЗапОВО генерал армии Павлов — без него в штабе округа никто не мог отдать приказ, отменяющий директиву Генштаба от 18 июня 1941 года.
Аналогичный же приказ получили и в 9-й САД (Белосток— Волковыск), который в 13-м авиаполку этой дивизии выполнили с превеликим удовольствием. Командование, летчики, техники уехали к своим семьям. Авиагарнизон остался на попечении внутренней службы во главе с младшим лейтенантом Усенко. Более того, зенитную батарею, прикрывавшую аэродром, сняли и отправили на учения...
И произошло то, что должно было произойти. Полностью оголенный аэродром вместе со своими новехонькими и целехонькими самолетами Ар-2 и Пе-2 в первые же часы агрессии немцы взяли голыми руками. 13-й авиаполк испарился в мгновение ока. Нельзя даже сказать, что он был разгромлен. Случившееся, в сущности, говорит об одном — о преднамеренной сдаче аэродрома врагу. Надо полагать, в соответствии с договоренностью, заключенной еще в довоенное время.
Прежде я упомянул, что на аэродроме осталась лишь охрана во главе с младшим лейтенантом Константином Усенко. Так вот, у охраны была изъята даже зенитная батарея, а этого самого бедолагу Усенко рано утром 22 июня отправили на разведку в район Гродно—Августов. Усенко приказ выполнил, слетал и не позднее полудня уже заходил на своем Ар-2 на посадку на базовый аэродром. А когда приземлился, то с изумлением увидел, что к его самолету развернутой цепью бегут немцы, а чуть поодаль стоят шесть транспортных Ю-52, явно доставивших десант, и штук десять Meссершмитов-110. Иными словами, лейтенанта попросту удалили с аэродрома, чтобы не возникло даже незначительного сопротивления, при котором могли пострадать самолеты. Аэродром достался врагу целехоньким.
С 1934 года Сталин постоянно требовал, чтобы вся авиация, в особенности боевая, была снабжена радиооборудованием. Конструкторы и заводы действительно оснащали самолеты, в особенности истребители, радиостанциями. Однако после прихода Тимошенко на пост наркома обороны, радиостанции, особенно с истребителей, были сняты. Предлог был выдвинут совершенно нелепый, более того, — анекдотичный: авиадвигатели, мол, не экранированы, и система зажигания создает в наушниках сильные помехи, которые отвлекают летчиков .
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 26.06.2011, 20:49 | Сообщение # 18 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Можно бы и посмеяться, но ведь сняли-то радиостанции именно с истребителей! С тех самых самолетов, главная задача которых — категорически предотвратить господство противника в воздухе. Если в кабине самолета есть радиостанция, то пребывающему в состоянии полной боевой готовности и уже сидящему в самолете летчику достаточно короткого приказа по радио, чтобы взмыть в воздух на перехват.
Но оказалось, что система зажигания мешала только в истребителях. А в бомбардировочной или разведывательной авиации она никаких помех в наушниках не создавала. Нужны ли комментарии? Особенно если вспомнить один из пунктов «Плана поражения» Тухачевского: «Плохая организация службы ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи. — A.M.), что будет затруднять своевременный вылет и прибытие к месту боя истребительной авиации».
А создать затруднения истребителям без радиосвязи очень просто. В начале войны, когда немецкие самолеты перелетали через линию фронта, наблюдатели с земли слали звонки командованию ВВС, а уже от него шла команда на аэродромы. Однако взлетевшие советские истребители направлялись не к противнику, а сначала к посту ВНОС, где широкими белыми полотнищами на земле выкладывалось направление пролета противника, а узкими, поперечными — высота их пролета (например, три полосы означали 3000 метров), и только после этого наши «соколы» разворачивались и стремглав неслись вдогонку за врагом, который к тому времени успевал уже отмахать как минимум километров сто пятьдесят-двести вглубь нашей территории .
Из записки секретаря Брестского обкома КП(б) Белоруссии М.Н. Тупицына «О положении на фронте Брест-Кобринского направления» в ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б) Белоруссии» от 25 июня 1941 г.:
«Брестский обком КП(б)Б (так в тексте, хотя должно быть Белоруссии. — A.M.) считает необходимым информировать Вас о создавшемся положении на фронте Брест-Кобринского направления. Обком КП(б)Б считает, что руководство 4-й армии оказалось неподготовленным организовать и руководить военными действиями. Это подтверждается целым рядом фактов, в частности:
Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать, или погибнуть. В таком положении оказались 6-я и 42-я стрелковые дивизии в Бресте и 49-я сд — в Высоковском районе.
В Брестской крепости на самой границе держали две стрелковые дивизии, которым даже в мирных условиях требовалось много времени для того, чтобы выйти из этой крепости и развернуться для военных операций. Кроме того, несмотря на сигнал военной опасности, командный состав жил в городе на квартирах. Естественно, при первых выстрелах среди красноармейцев создалась паника, а мощный шквал огня немецкой артиллерии быстро уничтожил обе дивизии. По рассказам красноармейцев, которым удалось спастись, заслуживает внимания и тот факт, что не все части и соединения имели патроны, не было патронов у бойцов.
В 49-й сд после первых же выстрелов также произошло смятение. Разработанный заранее план действий на случай войны не был изучен командирами подразделений, и, как рассказывает секретарь Высоковского РК КП(б)Б т. Рябцев, командир 49-й сд только в его присутствии стал давать распоряжения подразделениям, но было уже поздно...
Можно было бы привести много примеров, подтверждающих, что командование 4-й армии, несмотря на то, что оно находилось в пограничной области, не подготовилось к военным действиям. Вследствие такого состояния с первых же дней военных действий в частях 4-й армии началась паника. Застигнутые внезапным нападением, командиры растерялись. Можно было наблюдать такую картину, когда тысячи командиров (начиная от майоров и полковников и кончая мл. командирами) и бойцов обращались в бегство. Опасно то, что эта паника и дезертирство не прекращаются до последнего времени, а военное руководство не принимает решительных мер. Работники обкома партии вместе с группой пограничников пробовали задерживать бегущих с фронта. На шоссе около Ивацевичи нам временно удалось приостановить это позорное бегство. Но здесь необходимо принять более серьезные и срочные меры борьбы со стороны командования.
Возмутительным фактом является и то, что штаб корпуса не установил связь с обкомом, выехал на командный пункт за город, потеряв связь со своими частями. Таким образом, многие командиры и политработники вместо организации эвакуации в панике бежали из города, в первую очередь спасая свои семьи, а красноармейцы бежали в беспорядке.
Обком и Горком КП(б)Б вместе с обл. управлениями НКВД и НКГБ пытались первое время навести порядок в городе, но эффективно ничего сделать не смогли, поскольку красноармейские части в панике отступали. Поэтому, не зная обстановки, не имея связи с военным командованием, не рассчитывая на боеспособность воинских частей, мы вынуждены были оставить г. Брест.
Обком КП(б)Б считает, что необходимо принять самые срочные и решительные меры по наведению порядка в 4-й армии и укрепить руководство 4-й армии» .
Следует учесть, что я привожу лишь разрозненные факты, которые скорее иллюстрируют положение, нежели показывают его размах, который был настолько велик, что военная контрразведка просто обязана была увидеть: происходит нечто неладное… Даже с завязанными глазами. Однако вся беда в том, что с 3 февраля 1941 года военная контрразведка находилась в подчинении у Наркомата обороны. Едва ли военная контрразведка округа не пыталась проинформировать начальство о том, что происходит, свои доклады она слала прямиком в 3-е Управление Наркомата обороны, а следовательно, информация попадала все к тем же Тимошенко и Жукову...
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 26.06.2011, 20:50 | Сообщение # 19 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Трагедия Западного фронта
Рано утром 22 июня генерал Блюментритт шел в наступление против 4-й армии ЗапОВО. Впоследствии он вспоминал в своих мемуарах: «В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь... И затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила... Через несколько часов дивизии первого эшелона были на том берегу р. Буг. Переправлялись танки (а переправляться они могли в первую очередь по уцелевшим мостам, которые остались не взорванными. — A.M.), наводились понтонные мосты, и все это почти без сопротивления со стороны противника... Не было никакого сомнения, что застали русских врасплох... Наши танки почти сразу же прорвали полосу приграничных укреплений русских и по ровной местности устремились на восток» .
Не он один из тех, кто оставили воспоминания о наступлении с немецкой стороны, изумлялся, обнаружив, что утром 22 июня 1941 года все мосты через белорусские реки разминированы. Это могло быть сделано только по приказу командующего ЗапОВО генерала Павлова, который, в свою очередь, мог отдать подобный приказ только в одном случае — если готовился к немедленному встречно-лобовому контрнаступлению.
И все же, что-то здесь не сходится. О каком контрнаступлении можно было мечтать, когда в округе практически отсутствовало топливо, не было средств связи и так далее? Трагический результат гитлеровского вторжения на этом участке границы был предопределен, чтоб не сказать подготовлен заранее.
Катастрофа, обрушившаяся на войска округа, была ужасной по любым меркам. За период с 22 июня по 9 июля 1941 года Западный фронт безвозвратно потерял около 70 процентов личного состава.
В целом потери в живой силе составляли 417 729 человек, из них безвозвратными — 341 012 солдатских жизней.
Это нельзя назвать ни обороной, ни даже прикрытием. Войска оказались напрямую подставлены под истребление противником. Хуже того. Безвозвратные потери Западного фронта составили свыше 57 процентов всех безвозвратных потерь за тот же период пяти советских фронтов вместе взятых — Северного, Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного (имеются в виду только потери 18-й армии ЮФ) и Балтийского флота в придачу .
Любая воинская часть становится априори небоеспособной при безвозвратной потере уже 50 процентов личного состава. Фактически Западный фронт перестал существовать. Направление на Смоленск—Москву оказалось открытым: образовалась 400-километровая брешь, в которую и ринулись танки Гудериана и Гота.
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 26.06.2011, 20:52 | Сообщение # 20 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Ошибка Сталина
Козлом отпущения стал генерал Павлов. Тимошенко и Жуков, не раздумывая, подставили под топор головы командующего ЗапОВО (а затем Западным фронтом) и подчиненных ему командиров. Не хочу сказать, что Павлов был безгрешен и не заслуживал наказания. Тут вопрос в другом. Свою личную ответственность за катастрофу Тимошенко и Жуков утопили в крови тех, кто стали виновными не без их помощи. Большинство свои прегрешений Павлов совершил, исполняя указания Генштаба и Народного комиссариата обороны…
Сталин не тронул Тимошенко и Жукова.
Тимошенко еще некоторое время оставался не только наркомом обороны СССР, но и был председателем Ставки Главного командования, то есть первым на войне главнокомандующим. 10 июля 1941 года он лишился этого поста, а чуть позже и поста наркома обороны, и главнокомандующего Западным направлением. В наши дни его имя мало кому известно — разве что историкам да еще оставшимся в живых ветеранам Великой Отечественной.
Что же до Жукова, то его Сталин отправил на фронт, и в конце войны сделал его тем, кем почитает его народная молва, — маршалом Победы. Не стану здесь разбирать, насколько заслужен этот титул.
По сути дела, оба вышли сухими из воды. Что бы ни думал о них Сталин, ситуация мало подходила для следствия и суда над двумя высшими советскими военачальниками.
Но вот что любопытно. В самый разгар трагического начала войны, 19 августа 1941 года, генерал армии Г.К. Жуков, месяц назад смещенный с поста начальника Генерального штаба РККА, представил Сталину весьма опасное по своей сути донесение, которое скорее следовало бы называть доносом: «Я считаю, что противник очень хорошо знает всю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил и знает наши ближайшие возможности. Видимо, у нас среди очень крупных работников, близко соприкасающихся с общей обстановкой, противник имеет своих людей»[23].
Слава Богу, что Сталин не поддался на эту крайне опасную провокацию. Впрочем, не Жукову было играть с ним в подобные игры. Сталин прекрасно понимал, что генералы, озлобленные собственными неудачами на фронте и воспоминаниями о 1937 годе, реально могли бы повернуть оружие против центральной власти. А потому хотя репрессии против генералов и проводились, но они были преимущественно точечными, а не широкомасштабными. К тому же по отношению к генералитету в основном применялась не 58-я статья УК, а иные статьи Уголовного кодекса, которые предусматривали наказания за воинские преступления, а не за измену и предательство. Хотя и без этого тоже не обходилось…
Означает ли все сказанное выше, что Сталин ни в чем не виноват? Нет, не означает.
Главная вина Сталина в трагедии 22 июня 1941 года — в том, что в определенный момент он упустил из виду, что война слишком серьезное дело, чтобы полностью доверить подготовку к ней только военным. Блестяще реализовав стратегию вступления государства в войну, Сталин, доверившись генералам, фактически отдал им на откуп стратегию вступления в войну вооруженных сил государства. Причем настолько доверился генералам, что даже военную контрразведку отдал в подчинение наркомата обороны. И в результате лишился значительной части информации о том, как осуществляется подготовка к отражению агрессии.
Спохватился уже после того, как полыхнула трагедия. И вынужден был принять на себя не только всю полноту государственной, но и военной власти. И как только Сталин лично возглавил отпор врагу, то буквально через пару дней в дневнике начальника генерального штаба сухопутных сил Германии Ф.Гальдера появились тревожные нотки – старый штабной волк мгновенно почуял опасность. А как ее было не почуять, если верховное командование в свои стальные руки взял Сталин?! И хотя немцам и удалось докатиться до Москвы, но именно под его руководством и благодаря невероятному героизму, мужеству, храбрости и стойкости простых солдат и офицеров, веривших своему Верховному, нацистский блицкриг был начисто сорван. Уже в конце лета 1941 года подавляющее большинство германских генералов поняли, что войну они проиграли. Из блицкрига она превратилась в затяжную, а таких войн Германия никогда не выигрывала.
Но потерпел крах не только блицкриг. Был сорван и заговор, направленный на осуществление государственного переворота на фоне военного поражения. Прямое упоминание об этом содержится в не правленой стенографической записи тоста Сталина за русский народ во время приема 24 мая 1945 года в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-42 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Какой-нибудь другой народ мог сказать: ну вас к черту, вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду».
Даже в эйфории Победы Сталин не забыл и не простил генералам тайных замыслов, которые не удалось осуществить, но плоды которых и сейчас еще принято считать всего лишь военными просчетами.
А.Б. Мартиросян. 21.06.2011 г.
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 10.07.2011, 16:13 | Сообщение # 21 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Почему союзники не штурмовали Берлин ?
Автор Анатолий Гусев
Вспомните сколько оборонялся Севастополь, сколько оборонялся Сталинград… Немцы же «слили» стремительно. Но почему Берлин брала Красная армия. Почему это не сделали союзники?
Начну с самого наивного аргумента, чтобы больше к нему не возвращаться: в либеральных и власовских кругах принято считать, что союзники не стали брать Берлин потому что берегли своих солдат.
Это чушь!
Согласно договорённостям, достигнутым главами СССР, США и Великобритании осенью 1944 года, граница советской зоны оккупации должна была проходить в 150 км западнее Берлина. То есть согласно договорённостей союзники брать Берлин и не собирались, но не из жалости к своим войскам, а совсем по другим соображениям. Правда было предложение Черчилля по-демократически нарушить договорённости и опередить Красную Армию. Но Англия, превращаясь из сверхдержавы в американского сателлита вообще много о чём фантазировала, включая операцию «Немыслимое».
Но был период, когда американцы и англичане всерьёз рассчитывали разгромить Германию самостоятельно. Для этого союзниками была разработана операция «Маркет Гарден», закончившаяся их разгромом и позором. Идея «запустить козла в огород» у союзников возникла в сентябре 1944 года. Исторический контекст был очень благоприятным. Летом 1944 года союзники провели операцию «Оверлод» - высадку в Нормандии. Потери англичан и американцев были мизерными, потери немцев – чудовищными: сотни тысяч их попали в плен, сотни тысяч пропали без вести…
Существует версия что такому сногсшибательному успеху способствовало предательство Роммеля. Ещё до высадки союзников он вступил с ними в сговор и приложил массу усилий чтобы «Атлантический вал» совершенно не был готов к отражению англо-американского вторжения. Не удивительно что по сей день воспевание «лисы пустыни» - Роммеля – одна из любимых тем западных романистов и кинематографистов…
Стесняясь такой версии, западные историки утверждают, что неподготовленность немцев в Нормандии объяснялась разногласиями Роммеля с Рундштедтом. Из Нормандии, не встречая никакого серьезного сопротивления, англо-американцы устремились в Францию и к границам Германии. В это время на востоке немцы вгрызались в каждую пядь, а на западе скорость продвижения союзников ограничивалась исключительно возможностями тыловых подразделений. Попросту говоря, если бы порты Нормандии справлялись с выгрузкой продовольствия, боеприпасов и главное – горючего, а тыловые части оказались бы способными доставить всё это ушедшим в отрыв дивизиям, темпы наступления союзников могли бы быть значительно выше. С такой легкостью добытая победа создала у военно-политического руководства союзников иллюзию легкой достижимости капитуляции Германии.
После недолгих споров они утвердили план операции «Маркет Гарден». Смысл заключался в том, чтобы выброской нескольких дивизий парашютных десантов захватить мосты через Рейн и стремительным ударом прорваться вглубь территории Германии. После чего, как полагали союзники, сдача в плен немецких солдат и офицеров приобретет массовых характер и Германия вынуждена будет капитулировать. В случае отказа капитуляции, союзники получили бы открытую дорогу на Берлин. Существует версия, якобы, британский главком Монтгомери, активно настаивавший на проведении этой операции «мечтал о марше на Берлин и славе победителя Гитлера».
Согласно плану англо-американцы надеялись к концу декабря закончить войну взятием Берлина. Очень хотелось преподнести победу своим вождям и народам к католическому Рождеству. За любовь Черчилля и Рузвельта к рождественским подаркам, умылись кровью тысяч английских и американских десантников.
Сама операция «Маркет Гарден» описана подробно. Воздушно-десантная армада союзников выбросила десанты, но здесь не оказалось второго Роммеля и немцы быстро окружили, а затем уничтожили десанты. Тысячи элитных бойцов англо-американцев попали в плен. Сокрушительное и позорное поражение от противника, который уже считался побеждённым.
Позднее западные исследователи называли разные причины, но была среди них и главная. «В целом англо-американцы явно пренебрегали противником и переоценили свои возможности. Оптимистичный настрой, сформировавшийся в штабах западных союзников до начала осени 1944-го, привело к тому, что десантникам поставили задачу не под силу».
Задача не под силу – это не проблема десантников. Это проблема командования.
Англо-американский поход на Берлин не состоялся не из-за особой филантропии военно-политического руководства Англии и США, а из простой убеждённости, что генералы банально не смогут спланировать и провести такой наступление.
В этом признался и Монтгомери. Он в последствие написал:
«Берлин был потерян для нас, когда мы не смогли разработать хороший оперативный план в августе 1944 года, после победы в Нормандии».
Роммель, не дождавшись американцев, обвиненный в предательстве, принял цианистый калий. Через несколько месяцев, в декабре, Рунштедт, который так не ладил с Роммелем, и Модель, ударили в Арденнах. Для американцев эти бои стали самыми кровопролитными за все время второй мировой войны!
В январе Красная армия перешла в наступление, вермахт начал переброску дивизий на восточный фронт – немецкое наступление закончилось.
Какой уж тут Берлин?
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 10.07.2011, 16:51 | Сообщение # 22 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Операция " Немыслимое " .
Автор Павел Краснов
Долгое время эта информация держалась в секрете, и только сейчас она становится доступна. Речь идет о плане внезапного нападения на СССР летом 1945 года, разработанном союзниками, плане, который был сорван практически в последний момент.
Третья мировая война должна была начаться 1 июля 1945 года внезапным ударом объединенных сил англосаксов по советским войскам... Сейчас это мало кто знает, как и то, каким образом Сталин сумел сорвать планы «вероятных союзников». Мало кто знает, почему мы вынуждены были спешно брать Берлин, против кого английские инструктора в апреле 45-го тренировали нерасформированные дивизии немцев, сдавшиеся им в плен, почему был с нечеловеческой жестокостью уничтожен Дрезден в феврале 1945-го и кого именно англосаксы хотели этим запугать.
По официальным моделям истории позднего СССР истинные причины всего этого не объяснялись в школах — тогда шла «борьба за мир», уже вызревало в верхах «новое мышление», а легенда о «честных союзниках — США и Великобритании» всячески приветствовалась. Да и документов тогда было опубликовано немного — этот период скрывали по многим причинам. Но в последние годы англичане стали частично открывать архивы того периода, опасаться некого — СССР уже нет.
HTML clipboard
В начале апреля 1945 г. перед самым окончанием Великой Отечественной У. Черчилль, премьер-министр нашего союзника — Великобритании отдал приказ начальникам своих штабов о разработке операции внезапного удара по СССР — операции «Немыслимое». Он был ему представлен 22 мая 1945 года на 29 страницах.
Согласно этому плану, нападение на СССР должно было начаться, следуя принципам Гитлера, — внезапным ударом. 1 июля 1945 года 47 английских и американских дивизий без всякого объявления войны должны были нанести сокрушительный удар не ожидавшим такой беспредельной подлости от союзников наивным русским. Удар должны были поддержать 10—12 немецких дивизий, которых «союзники» держали нерасформированными в Шлезвиг-Гольштейне и в южной Дании, их ежедневно тренировали британские инструктора: готовили к войне против СССР. По идее, должна была начаться война объединенных сил Западной цивилизации против России, а впоследствии в этом «крестовом походе» должны были участвовать и другие страны, например, Польша, затем Венгрия... Война должна была привести к полному разгрому и капитуляции СССР. Конечной целью было закончить войну примерно там же, где планировал ее закончить Гитлер по плану «Барбаросса» — на рубеже Архангельск—Сталинград.
Англосаксы готовились сломить нас террором — изуверским уничтожением крупных советских городов: Москвы, Ленинграда, Владивостока, Мурманска и другими сокрушительными ударами волн «летающих крепостей». Несколько миллионов советских людей должны были погибнуть в отработанных до мелочей «огненных смерчах». Так были уничтожены Гамбург, Дрезден, Токио... Это готовились сделать и с нами, с союзниками. Обычное дело: самое гнусное предательство, крайняя подлость и изуверская жестокость — визитная карточка Западной цивилизации и, особенно, англосаксов, истребивших столько людей, сколько не истребил ни один народ в человеческой истории.
Однако 29 июня 1945 года, за день до планируемого начала войны Красная Армия внезапно для коварного врага неожиданно изменила свою дислокацию. Это было решающей гирей, сдвинувшей чашу весов истории — приказ войскам англосаксов отдан не был. Взятие считавшегося неприступным Берлина показало мощь Советской Армии, и военные эксперты врага склонились к тому, чтобы отменить нападение на СССР. К счастью, у руля СССР стоял Сталин.
Военно-морские силы Великобритании и США тогда имели абсолютное превосходство над ВМФ СССР: по миноносцам в 19 раз, по линкорам и большим крейсерам — в 9 раз, по подводным лодкам — в 2 раза. Свыше сотни авианесущих кораблей и несколько тысяч единиц палубной авиации против нуля со стороны СССР. «Вероятный союзник» располагал четырмя воздушными армиями тяжелых бомбардировщиков, которые могли наносить сокрушительные удары. Советская дальняя бомбардировочная авиация была несравненно более слабой.
В апреле 1945-го союзники представляли наши войска измотанными и истощенными, а боевую технику — до предела изношенной. Их военные специалисты оказались сильно удивлены мощью Советской Армии, которую она продемонстрировала при взятии Берлина. Не вызывает сомнений верность вывода крупного историка В. Фалина — решение Сталина о штурме Берлина в начале мая 1945-го предотвратило Третью мировую войну. Это подтверждается недавно рассекреченными документами. В противном случае Берлин был бы без боя взят «союзниками», а объединенные силы всей Европы и Северной Америки обрушились бы на СССР.
Даже после взятия Берлина планы предательского удара продолжали разрабатываться полным ходом. Остановило их только то, что их планы были вскрыты и расчеты стратегов показывали, что без внезапного удара сломить СССР не удастся. Была еще одна важная причина, по которой американцы возражали британцам — им нужно было, чтобы СССР сокрушил Квантунскую армию на Дальнем Востоке, без чего победа США над Японией своими силами была под вопросом.
Сталин не имел возможности предотвратить Вторую мировую войну, но сумел предотвратить Третью. Ситуация была крайне серьезной, но СССР опять выиграл, не дрогнув.
Сейчас на Западе пытаются представить план Черчилля «ответом» на «советскую угрозу», на попытку Сталина захватить всю Европу. Но вот что пишет историк О.А. Ржешев-ский:
«Имелись ли в то время у советского руководства планы наступления до берегов Атлантики и захвата Британских островов? На этот вопрос следует ответить отрицательно. Подтверждением тому является принятый СССР 23 июня 1945 г. закон о демобилизации армии и флота, последовательный перевод их на штаты мирного времени. Демобилизация началась
5 июля 1945 г. и завершилась в 1948 г. Армия и флот были сокращены с 11 млн. до менее 3млн. чел., упразднен Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования. Количество военных округов в 1945—1946 гг. уменьшилось с 33 до 21. Значительно сократилось количество войск в Восточной Германии, Польше и Румынии. В сентябре 1945 г. советские войска были выведены из северной Норвегии, в ноябре из Чехословакии, в апреле 1946 г. с острова Борнхольм (Дания), в декабре 1947г. — из Болгарии...
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 10.07.2011, 16:52 | Сообщение # 23 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Знало ли советское руководство о британских планах войны против СССР? На этот вопрос, пожалуй, можно ответить утвердительно... Косвенно подтверждает это и видный знаток истории советских вооруженных сил профессор Эдинбургского университета Д.Эриксон. По его мнению, план Черчилля помогает объяснить, «почему маршал Жуков неожиданно решил в июне 1945 г. перегруппировать свои силы, получив из Москвы приказ укрепить оборону и детально изучить дислокацию войск западных союзников. Теперь причины понятны: очевидно, план Черчилля стал заблаговременно известен Москве и сталинский Генштаб принял соответствующие меры противодействия».
Далее приведу факты, почерпнутые из беседы с доктором исторических наук Валентином Фалиным.
Трудно сыскать в истекшем веке политика, равного Черчиллю по способности сбивать с толку чужих и своих. Но особенно преуспел будущий сэр Уинстон по части фарисейства и интриг в отношении Советского Союза.
В посланиях на имя Сталина он «молился, чтобы англосоветский союз был источником многих благ для обеих стран, для Объединенных Наций и для всего мира», желал «полной удачи благородному предприятию». Имелось в виду широкое наступление Красной Армии по всему восточному фронту в январе 1945 года, спешно готовившееся в ответ на мольбу Вашингтона и Лондона оказать помощь союзникам, попавшим в кризисное положение в Арденнах и Эльзасе. Но это на словах. А на деле Черчилль считал себя свободным от каких-либо обязательств перед Советским Союзом.
Именно тогда Черчилль отдал приказы складировать трофейное немецкое оружие с прицелом на возможное его использование против СССР, размещая сдававшихся в плен солдат и офицеров вермахта подивизионно в земле Шлезвиг-Гольштейн и в южной Дании. Затем прояснится общий смысл затевавшейся британским лидером коварной затеи. Англичане брали под свое покровительство немецкие части, которые сдавались без сопротивления, отправляли их в южную Данию и Шлезвиг-Гольштейн. Всего там было размещено около 15 немецких дивизий. Оружие складировали, а личный состав тренировали для будущих схваток. В конце марта—начале апреля Черчилль отдает своим штабам приказ: готовить операцию «Немыслимое» — с участием США, Англии, Канады, польских корпусов и 10—12 немецких дивизий с целью начать боевые действия против СССР.
В их плане было четко прописано: советские войска на этот момент будут истощены, техника, участвовавшая в боевых действиях в Европе, — изношена, продуктовые запасы и медикаменты подойдут к концу. Поэтому не составит труда отбросить их к довоенным границам и заставить Сталина уйти в отставку. Нас ждали смена государственного строя и раскол СССР. В качестве меры запугивания — бомбежка городов, в частности, Москвы. Ее, по планам англичан, ждала судьба Дрездена, который союзническая авиация, как известно, сровняла с землей.
Лондон долго отрицал существование такого плана, но несколько лет назад англичане рассекретили часть своих архивов, и среди документов оказались бумаги, касающиеся плана «Немыслимое». Тут уж отмежевываться некуда...
Эйзенхауэр в своих воспоминаниях признает, что второго фронта уже в конце февраля 1945-го практически не существовало: немцы откатывались к востоку без сопротивления. Тактика немцев состояла в следующем: удерживать, насколько возможно, позиции вдоль всей линии советско-германского противоборства до тех пор, пока виртуальный Западный и реальный Восточный фронт не сомкнутся, и американские и британские войска как бы примут от соединений вермахта эстафету в отражении «советской угрозы», нависшей над Европой.
Черчилль в это время в переписке, телефонных разговорах с Рузвельтом пытается убедить во что бы то ни стало остановить русских, не пускать их в Центральную Европу. Это объясняет значение, которое к тому времени приобрело взятие Берлина.
Уместно сказать, что западные союзники могли продвигаться на восток несколько быстрее, чем у них получалось, если бы штабы Монтгомери, Эйзенхауэра и Александера (итальянский театр военных действий) качественнее планировали свои действия, грамотнее осуществляли координацию сил и средств, меньше тратили времени на внутренние дрязги и поиск общего знаменателя. Вашингтон, пока был жив Рузвельт, по разным мотивам не спешил ставить крест на сотрудничестве с Москвой. А для Черчилля «советский мавр сделал свое дело, и его следовало удалить».
Вспомним, ялтинская конференция союзников закончилась 11 февраля. В первой половине 12 февраля гости улетели по домам. В Крыму, между прочим, было условлено, что авиация трех держав будет в своих операциях придерживаться определенных линий разграничения. А в ночь с 12 на 13 февраля бомбардировщики западных союзников стерли с лица земли Дрезден, затем прошлись по основным предприятиям в Словакии, в будущей советской зоне оккупации Германии, чтобы заводы не достались нам целыми. В 1941 году Сталин предлагал англичанам и американцам разбомбить, используя крымские аэродромы, нефтепромыслы в Плоешти. Нет, их тогда трогать не стали. Они подверглись налетам в 1944 году, когда к главному центру нефтедобычи, всю войну снабжавшему Германию горючим, приблизились советские войска.
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 10.07.2011, 16:52 | Сообщение # 24 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Одной из главных целей налетов на Дрезден были мосты через Эльбу. Действовала черчиллевская установка, которую разделяли и американцы, задержать Красную Армию как можно дальше на востоке. В инструктаже перед вылетом британских экипажей говорилось: нужно наглядно продемонстрировать Советам возможности союзнической бомбардировочной авиации. Вот и демонстрировали. Причем, не единожды. В апреле сорок пятого накрыли бомбами Потсдам. Уничтожили Ораниенбург. Нас оповестили — летчики ошиблись. Вроде бы целились в Цоссен, где размещалась штаб-квартира немецких ВВС. Классическое «отвлекающее заявление», которым не было числа. Ораниенбург бомбили по приказу Маршалла и Леги, ибо там находились лаборатории, работавшие с ураном. Чтобы ни лаборатории, ни персонал, ни оборудование, ни материалы не попали в наши руки, — все обратили в пыль.
Почему же советское руководство пошло на великие жертвы буквально на финише войны? Имелся ли простор для выбора? Помимо насущных военных задач надо было решать политические и стратегические ребусы на перспективу, в том числе и возводить препоны запланированной Черчиллем авантюре.
Предпринимались попытки повлиять на партнеров добрым примером. Со слов Владимира Семенова, советского дипломата, известно следующее. Сталин пригласил к себе Андрея Смирнова, бывшего тогда заведующим 3-м Европейским отделом МИД СССР и по совместительству министром иностранных дел РСФСР, для обсуждения, при участии Семенова, вариантов действий на отведенных под советский контроль территориях. Смирнов доложил, что наши войска, преследуя противника, вышли за пределы демаркационных линий в Австрии, как они были согласованы в Ялте, и предложил де-факто застолбить наши новые позиции в ожидании, как будут вести себя США в сходных ситуациях. Сталин прервал его и сказал: «Неправильно. Пишите телеграмму союзным державам». И продиктовал: «Советские войска, преследуя части вермахта, вынуждены были переступить линию, ранее согласованную между нами. Настоящим хочу подтвердить, что по окончании военных действий советская сторона отведет свои войска в пределы установленных зон оккупации».
12 апреля посольство США, государственные и военные учреждения получили инструкцию Трумэна: все документы, подписанные Рузвельтом, исполнению не подлежат. Затем последовала команда ужесточить позицию по отношению к Советскому Союзу. 23 апреля Трумэн проводит в Белом доме заседание, где заявляет: «Хватит, мы не заинтересованы больше в союзе с русскими, а стало быть, можем и не выполнять договоренностей с ними. Проблему Японии решим и без помощи русских». Он задался целью «сделать Ялтинские соглашения как бы не существовавшими».
Трумэн был близок к тому, чтобы не медля объявить о разрыве сотрудничества с Москвой во всеуслышание. Против Трумэна буквально восстали военные, за исключением генерала Паттона, командовавшего бронетанковыми войсками США. Кстати, военные сорвали и план «Немыслимое». Они были заинтересованы во вступлении Советского Союза в войну с Японией. Их аргументы Трумэну: если СССР не выступит на стороне США, то японцы перебросят на острова миллионную Квантунскую армию и будут сражаться с таким же фанатизмом, как это было на Окинаве. В итоге американцы: потеряют только убитыми от одного до двух миллионов человек.
К тому же американцы на тот момент еще не испытали ядерную бомбу. Да и общественное мнение в Штатах тогда не поняло бы такого предательства. Граждане Америки тогда в основном сочувствовали Советскому Союзу. Они видели, какие мы несем потери ради общей победы над Гитлером. В итоге, по свидетельству очевидцев, Трумэн немного поломался и согласился с доводами своих военспецов. «Хорошо, раз вы так считаете, что они должны нам помочь с Японией, пусть помогают, но мы с ними на этом кончаем дружбу», — заключил Трумэн. Отсюда такой жесткий разговор с Молотовым, который недоумевал: что вдруг случилось? Трумэн тут уже опирался на атомную бомбу.
Кроме того, американские военные, как, впрочем, и их британские коллеги, полагали, что развязать войну с Советским Союзом проще, чем успешно закончить ее. Риск казался им слишком большим — штурм Берлина произвел отрезвляющее впечатление на англичан. Заключение начальников штабов британских войск было однозначным: блицкрига против русских не выйдет, а втягиваться в затяжную войну они не рискнули.
Итак, позиции военных США—первая причина. Вторая Берлинская операция. Третья — Черчилль проиграл выборы и остался без власти. И, наконец, четвертая — сами британские военачальники были против реализации этого плана, ибо Советский Союз, как они убедились, был слишком силен.
Заметьте, США не только не приглашали Англию участвовать в этой войне, они выдавливали ее из Азии. По соглашению 1942 года линия ответственности США не ограничилась Сингапуром, а касалась также Китая, Австралии, Новой Зеландии.
Сталин, а это был крупный аналитик, сведя все воедино, сказал: «Вы показываете, что может ваша авиация, а я вам покажу, что мы можем на земле». Он продемонстрировал ударную огневую мощь наших Вооруженных сил для того, чтобы ни у Черчилля, ни у Эйзенхауэра, ни у Маршалла, ни у Паттона, ни у кого другого не появлялось желание воевать с СССР. За решимостью советской стороны взять Берлин и выйти на линии разграничения, как они были обозначены в Ялте, стояла архиважная задача — предотвратить авантюру британского лидера с осуществлением плана «Немыслимое», то есть перерастание Второй мировой войны в Третью. Случись это — жертв было бы в тысячи и тысячи раз больше!
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 10.07.2011, 16:53 | Сообщение # 25 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Оправданы ли были столь высокие жертвы ради взятия Берлина под наш контроль? После того, как довелось в полном объеме прочитать подлинные британские документы, — они были рассекречены 5—6 лет назад, — когда я сопоставил содержащиеся в этих документах сведения с данными, с которыми по долгу службы приходилось знакомиться еще в 50-х годах, — говорит Фалин, — многое расставилось по своим местам и часть сомнений отпала. Если угодно, Берлинская операция явилась реакцией на план «Немыслимое», подвиг наших солдат и офицеров при ее проведении был предупреждением Черчиллю и его единомышленникам.
Политический сценарий Берлинской операции принадлежал Сталину. Генеральным автором ее военной составляющей являлся Георгий Жуков.
Вермахт намеревался устроить на улицах Берлина второй Сталинград. Теперь уже на реке Шпрее. Установление контроля над городом являлось сложнейшей задачей. На подступах к Берлину мало было преодолеть Зееловские высоты, прорвать с тяжелыми потерями семь линий, оборудованных для долговременной обороны. На окраинах столицы рейха и на главных городских магистралях немцы закапывали танки, превращая их в бронированные доты. Когда наши части вышли, к примеру, на Франкфуртер аллее, улица вела прямиком к центру, их встретил шквальный огонь, опять же стоивший нам многих жизней...
Сталин настоял на проведении Берлинской операции. Он хотел показать инициаторам «Немыслимого» огневую и ударную мощь советских вооруженных сил. С намеком: исход войны решается не в воздухе и на море, а на земле.
Несомненно одно. Сражение за Берлин отрезвило многие лихие головы и тем самым выполнило свое политическое, психологическое и военное назначение. А голов на Западе, одурманенных сравнительно легким по весне сорок пятого года успехом, было хоть отбавляй. Вот одна из них — американский танковый генерал Паттон. Он истерически требовал не останавливаться на Эльбе, а, не мешкая, двигать войска США через Польшу и Украину к Сталинграду, дабы закончить войну там, где потерпел поражение Гитлер. Сей Пат-тон нас с вами называл «потомками Чингисхана». Черчилль, в свою очередь, тоже не отличался щепетильностью в выражениях. Советские люди шли у него за «варваров» и «диких обезьян». Короче, «теория недочеловеков» не была немецкой монополией.
Штурм Берлина, водружение знамени Победы над рейхстагом были, конечно же, не только символом или финальным аккордом войны. И меньше всего пропагандой. Для армии являлось делом принципа войти в логово врага и тем обозначить окончание самой трудной в российской истории войны. Отсюда, из Берлина, считали бойцы, выполз фашистский зверь, принесший неизмеримое горе советскому народу, народам Европы, всему миру. Красная Армия пришла туда для того, чтобы начать новую главу и в нашей истории, и в истории самой Германии, в истории человечества...
Вникнем в документы, которые по поручению Сталина готовились весной сорок пятого — в марте, апреле и мае. Объективный исследователь убедится: не чувство мести определяло намечавшийся курс Советского Союза. Руководство страны предписывало обращаться с Германией как с государством, потерпевшим поражение, с немецким народом, как ответственным за развязывание войны. Но... никто не собирался превращать их поражение в наказание без срока давности и без шанса на достойное будущее. Сталин реа-лизовывал выдвинутый еще в сорок первом году тезис: гитлеры приходят и уходят, а Германия и немецкий народ останутся.
Естественно, надо было заставить немцев вносить свою лепту в восстановление «выжженной земли», которую они оставили в наследство после себя на оккупированных территориях. Для полного возмещения потерь и ущерба, причиненного нашей стране, не хватило бы и всего национального богатства Германии. Взять столько, сколько удастся, не вешая себе на шею жизнеобеспечение еще и самих немцев — таким не слишком дипломатическим языком Сталин ориентировал подчиненных в вопросе о репарациях. Ни один гвоздь не был лишним, дабы поднять из руин Украину, Белоруссию, Центральные области России. Более четырех пятых производственных мощностей там было разрушено. Более трети населения лишилось жилья. Немцы взорвали, завернули в штопор 80 тысяч километров рельсового пути, даже шпалы переломали. Все мосты обрушили. А 80 тысяч км — это больше, чем все железные дороги Германии перед Второй мировой войной вместе взятые.
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 10.07.2011, 16:54 | Сообщение # 26 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Советскому командованию вместе с тем давались твердые указания пресекать безобразия — спутников всех войн — по отношению к мирному населению, особенно к его женской половине и детям. Насильники подлежали суду военного трибунала. Все это было.
Одновременно Москва требовала строго карать любые вылазки, диверсии «недобитых и неисправимых», которые могли произойти в поверженном Берлине и на территории советской оккупационной зоны. Между тем, желающих стрелять в спину победителям было не так уж и мало. Берлин пал 2 мая, а «местные бои» закончились в нем десятью днями спустя. Иван Иванович Зайцев, он работал в нашем посольстве в Бонне, — продолжает Фалин, — рассказывал мне, что «ему всегда больше всех «везло». Война кончилась 9 мая, а он в Берлине воевал до 11-го. В Берлине сопротивление советским войскам оказывали эсэсовские части из 15 государств. Там действовали наряду с немцами норвежские, датские, бельгийские, голландские, люксембургские и черт знает какие еще нацисты.
Хотелось бы коснуться того, как союзники хотели украсть у нас День Победы, приняв 7 мая в Реймсе капитуляцию немцев. Эта, по сути, сепаратная сделка вписывалась в план
«Немыслимое». Нужно было, чтобы немцы капитулировали только перед западными союзниками и смогли участвовать в Третьей мировой войне. Преемник Гитлера Дениц в это время заявил: «Мы прекратим войну перед Англией и США, которая потеряла смысл, но по-прежнему продолжим войну с Советским Союзом». Капитуляция в Реймсе фактически была детищем Черчилля и Деница. Соглашение о капитуляции было подписано 7 мая в 2 часа 45 минут.
Нам стоило огромных трудов вынудить Трумэна пойти на подтверждение капитуляции в Берлине, точнее, в Карлхор-сте 9 мая с участием СССР и союзников, договориться о Дне Победы 9 мая, ибо Черчилль настаивал: считать днем окончания войны 7 мая. Кстати, в Реймсе произошел еще один подлог. Текст соглашения о безоговорочной капитуляции Германии перед союзниками утвердила Ялтинская конференция, его скрепили своими подписями Рузвельт, Черчилль и Сталин. Но американцы сделали вид, что забыли о существовании документа, который, кстати, лежал в сейфе начальника эйзенхауэрского штаба Смита. Окружение Эйзенхауэра под руководством Смита составило новый документ, «очищенный» от нежелательных для союзников ялтинских положений. При этом документ был подписан генералом Смитом от имени союзников, а Советский Союз даже не упоминался, будто не участвовал в войне. Вот такой спектакль разыгрался в Реймсе. Документ о капитуляции в Реймсе передали немцам раньше, чем его послали в Москву.
Эйзенхауэр и Монтгомери отказались участвовать в совместном параде Победы в бывшей столице рейха. Они вместе с Жуковым должны были принимать этот парад. Задуманный парад Победы в Берлине все-таки состоялся, но его принимал один маршал Жуков. Это было в июле сорок пятого. А в Москве Парад Победы состоялся, как известно, 24 июня.
Смерть Рузвельта обернулась почти молниеносной сменой вех в американской политике. В своем последнем послании конгрессу США (25 марта 1945 г.) президент предупреждал: либо американцы: возьмут на себя ответственность за международное сотрудничество — в выполнении решений Тегерана и Ялты, — либо они будут нести ответственность за новый мировой конфликт. Трумэна это предупреждение, это политическое завещание предшественника не смущало. «Pax Americana» должен быть поставлен во главу угла.
Зная, что мы вступим в войну с Японией (Сталин даже назвал точную дату — 8 августа) Трумэн тем не менее дает команду сбросить на Хиросиму атомную бомбу. Никакой необходимости в этом не было, Япония приняла решение: как только СССР объявит ей войну, она капитулирует. Но Трумэн хотел продемонстрировать нам свою силу и потому подверг Японию атомной бомбардировке.
Возвращаясь на крейсере «Аугуста» с Потсдамской конференции в США, Трумэн дает Эйзенхауэру приказ: подготовить план ведения атомной войны против СССР.
В декабре 1945 года в Москве проходило совещание министров иностранных дел. Госсекретарь Бирнс, выступая 30 декабря по радио США, заявил: «После встречи со Сталиным я более чем когда-либо уверен, что справедливый по американским понятиям мир достижим». 5 января 1946 года Трумэн дает ему резкую отповедь: «Все, что вы наговорили, — это бред. Нам никакой компромисс с Советским Союзом не нужен. Нам нужен «Pax Americana», который на 80 процентов будет отвечать нашим предложениям».
В реальности мировая война не закончилась в 1945-м, она переросла в Третью мировую войну, только ведущуюся иными способами. Но тут мы должны сделать оговорку. План «Немыслимое» провалился в том виде, как его задумал Черчилль. У Трумэна были свои мысли на этот счет. Он считал, что противоборство США и СССР капитуляцией Германии и Японии не заканчивается, что это только начало нового этапа борьбы. Не случайно советник американского посольства в Москве Кеннан, видя, как москвичи праздновали День Победы 9 мая 1945-го, записал в своем дневнике, изданном затем в США: «Ликуют... Они думают, что война кончилась. А настоящая война еще только начинается».
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 10.07.2011, 16:54 | Сообщение # 27 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Трумэна спросили: «Чем «холодная» война отличается от «горячей»? Он ответил: «Эта та же война, только ведется другими методами». И она велась все последующие годы. Ставилась задача оттеснить нас с позиций, на которые мы вышли. Она выполнена. Ставилась задача добиться перерождения людей. Как видим, и эта задача практически выполнена. Кстати, США вели и ведут войну не только с нами. Они угрожали атомной бомбой Китаю, Индии. Но главный их противник был, конечно же, СССР.
По утверждению американских историков, дважды на столе у Эйзенхауэра были приказы о нанесении превентивного удара по нашей стране. По их законам приказ вступает в силу, если его подписали все три начальника штабов — морских сил, воздушных и сухопутных. Две подписи были, третья отсутствовала, и только потому, что победа над СССР, по их подсчетам, достигалась в том случае, если в первые 30 минут будет уничтожено 65 млн. населения страны. Начальник штаба сухопутных войск понимал, что не обеспечит этого.
Это надо изучать в школах, рассказывать детям в семьях. Наши дети должны усвоить спинным мозгом, что англосаксы всегда с удовольствием выстрелят в спину русским. Необходимо знать, что на Западе зоологической ненавистью ненавидят Русский народ. «Русские — хуже турок», как считали там еще в XVI веке. В течение сотен лет с Запада на Россию периодически накатывают орды убийц, чтобы покончить с нашей цивилизацией, и в течение сотен лет побитые уползают обратно. И так до следующего раза. Так же было в свое время и с хазарами, пока Святослав не принял решение — мир будет только если врага сокрушить в его логове и навсегда покончить с угрозой. Иван Грозный принял такую же программу, и в результате опустошительные набеги кочевников и татар, тысячу лет терзавшие Русь, закончились навсегда.
Запад — наш враг и всегда им останется, как бы мы ни пытались угодить ему и какие бы ни заключали с ним союзы.
Источник: "Молодая Гвардия №5-6 2010"
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 01.01.2012, 17:47 | Сообщение # 28 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| 
Воспоминания немецкого ефрейтора
Боевой путь
Я начал служить в июне 41-го года. Но я тогда был не совсем военным. Мы назывались вспомогательной частью, и до ноября я, будучи шофёром, ездил в треугольнике Вязьма - Гжатск - Орша. В нашем подразделении были немцы и русские перебежчики. Они работали грузчиками. Мы возили боеприпасы, продовольствие.
Вообще перебежчики были с обеих сторон и на протяжении всей войны. К нам перебегали русские солдаты и после Курска. И наши солдаты к русским перебегали. Помню, под Таганрогом два солдата стояли в карауле и ушли к русским, а через несколько дней мы услышали их обращение по радиоустановке с призывом сдаваться. Я думаю, что обычно перебежчиками были солдаты, которые просто хотели остаться в живых. Перебегали чаще перед большими боями, когда риск погибнуть в атаке пересиливал чувство страха перед противником. Мало кто перебегал по убеждениям и к нам, и от нас. Это была такая попытка выжить в этой огромной бойне. Надеялись, что после до-просов и проверок тебя отправят куда-нибудь в тыл, подальше от фронта. А там уж жизнь как-нибудь образуется.
Потом меня отправили в учебный гарнизон под Магдебург в унтер-офицерскую школу и после неё весной 42-го года я попал служить в 111-ю пехотную дивизию под Таганрог. Я был небольшим командиром. Большой военной карьеры не сделал. В русской армии моему званию соответствовало звание сержанта. Мы сдерживали наступление на Ростов. Потом нас перекинули на Северный Кавказ, позже я был ранен и после ранения на самолёте меня перебросили в Севастополь. И там нашу дивизию практически полностью уничтожили. В 43-м году под Таганрогом я получил ранение. Меня отправили лечиться в Германию, и через пять месяцев я вернулся обратно в свою роту. В немецкой армии была традиция - раненых возвращать в своё подразделение и почти до самого конца войны это было так. Всю войну я отвоевал в одной дивизии. Думаю, это был один из главных секретов стойкости немецких частей. Мы в роте жили как одна семья. Все были на виду друг у друга, все хорошо друг друга знали и могли доверять друг другу, надеяться друг на друга.
Раз в год солдату полагался отпуск, но после осени 43-го года всё это стало фикцией. И покинуть своё подразделение можно было только по ранению или в гробу.
Убитых хоронили по-разному. Если было время и возможность, то каждому полагалась отдельная могила и простой гроб. Но если бои были тяжёлыми и мы отступали, то закапывали убитых кое-как. В обычных воронках из-под снарядов, завернув в плащ-накидки или брезент. В такой яме за один раз хоронили столько человек, сколько погибло в этом бою и могло в неё поместиться. Ну, а если бежали - то вообще было не до убитых.
Наша дивизия входила в 29-й армейский корпус и вместе с 16-й (кажется!) моторизованной дивизией составляла армейскую группу «Рекнаге». Все мы входили в состав группы армий «Южная Украина».
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 01.01.2012, 17:49 | Сообщение # 29 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Как мы видели причины войны. Немецкая пропаганда
В начале войны главным тезисом пропаганды, которой мы верили, был тезис о том, что Россия готовилась нарушить договор и напасть на Германию первой. Но мы просто оказались быстрее. В это многие тогда верили и гордились, что опередили Сталина. Были специальные газеты фронтовые, в которых очень много об этом писали. Мы читали их, слушали офицеров и верили в это.
Но потом, когда мы оказались в глубине России и увидели, что военной победы нет и что мы увязли в этой войне, возникло разочарование. К тому же мы уже много знали о Красной Армии, было очень много пленных и мы знали, что русские сами боялись нашего нападения и не хотели давать повод для войны. Тогда пропаганда стала говорить, что теперь мы уже не можем отступить, иначе русские на наших плечах ворвутся в Рейх. И мы должны сражаться здесь, чтобы обеспечить условия для достойного Германии мира. Многие ждали, что летом 42-го Сталин и Гитлер заключат мир. Это было наивно, но мы в это верили. Верили, что Сталин помирится с Гитлером, и они вместе начнут воевать против Англии и США. Это было наивно, но солдатам хотелось верить.
Каких-то жёстких требований по пропаганде не было. Никто не заставлял читать книги и брошюры. Я так до сих пор и не прочитал «Майн камф». Но следили за моральным состоянием строго. Не разрешалось вести «пораженческих разговоров» и писать «пораженческих писем». За этим следил специальный «офицер по пропаганде». Они появились в войсках сразу после Сталинграда. Мы между собой шутили и называли их «комиссарами». Но с каждым месяцем всё становилось жёстче. Однажды в нашей дивизии расстреляли солдата, написавшего домой «пораженческое письмо», в котором ругал Гитлера. А уже после войны я узнал, что за годы войны за такие письма было расстреляно несколько тысяч солдат и офицеров! Одного нашего офицера разжаловали в рядовые за «пораженческие разговоры». Особенно боялись членов НСДАП. Их считали стукачами, потому что они были очень фанатично настроены и всегда могли подать на тебя рапорт по команде. Их было не очень много, но им почти всегда не доверяли.
Отношение к местному населению, к русским, белорусам, было сдержанное и недоверчивое, но без ненависти. Нам говорили, что мы должны разгромить Сталина, что наш враг это большевизм. Но в общем отношение к местному населению было бы правильным назвать «колониальным». Мы на них смотрели в 41-м, как на будущую рабочую силу, а на захваченные районы, как на территории, которые станут нашими колониями.
К украинцам относились лучше, потому что украинцы встретили нас очень радушно. Почти как освободителей. Украинские девушки легко заводили романы с немцами. В Белоруссии и России это было редкостью.
На обычном человеческом уровне были и контакты. На Северном Кавказе я дружил с азербайджанцами, которые служили у нас вспомогательными добровольцами (хиви). Кроме них в дивизии служили черкесы и грузины. Они часто готовили шашлыки и другие блюда кавказской кухни. Я до сих пор эту кухню очень люблю. Сначала их брали мало. Но после Сталинграда их с каждым годом становилось всё больше. И к 44-му году они были отдельным большим вспомогательным подразделением в полку, но командовал ими немецкий офицер. Мы за глаза их звали «Шварце» - чёрные.
Нам объясняли, что относиться к ним надо, как боевым товарищам, что это наши помощники. Но определённое недоверие к ним, конечно, сохранялось. Их использовали только как обеспечивающих солдат. Они были вооружены и экипированы хуже.
Иногда я общался и с местными людьми. Ходил к некоторым в гости. Обычно к тем, кто сотрудничал с нами или работал у нас.
Партизан я не видел. Много слышал о них, но там, где я служил, их не было. На Смоленщине до ноября 41-го партизан почти не было. А на Северном Кавказе я вообще о них не слышал. Там степи - места для партизан гиблые. Мы от них не страдали.
К концу войны отношение к местному населению стало безразличным. Его словно бы не было. Мы его не замечали. Нам было не до них. Мы приходили, занимали позицию. В лучшем случае командир мог сказать местным жителям, чтобы они убирались подальше, потому что здесь будет бой. Нам было уже не до них. Мы знали, что отступаем. Что всё это уже не наше. Никто о них не думал...
|
| |
| |
| ВИК | Дата: Воскресенье, 01.01.2012, 17:51 | Сообщение # 30 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 1781
Статус: Offline
| Об оружии
Главным оружием роты были пулемёты. Их в роте было 4 штуки.* Это было очень мощное и скорострельное оружие. Нас они очень выручали. Основным оружием пехотинца был карабин. Его уважали больше, чем автомат. Его называли «невеста солдата». Он был дальнобойным и хорошо пробивал защиту. Автомат был хорош только в ближнем бою. В роте было примерно 15-20 автоматов. Мы старались добыть русский автомат ППШ. Его называли «маленький пулемёт». В диске было, кажется, 72 патрона, и при хорошем уходе это было очень грозное оружие. Ещё были гранаты и маленькие миномёты.
Ещё были снайперские винтовки. Но не везде. Мне под Севастополем выдали снайперскую русскую винтовку Симонова. Это было очень точное и мощное оружие. Вообще русское оружие ценилось за простоту и надёжность. Но оно было очень плохо защищено от коррозии и ржавчины. Наше оружие было лучше обработано.
Однозначно русская артиллерия намного превосходила немецкую. Русские части всегда имели хорошее артиллерийское прикрытие. Все русские атаки шли под мощным артиллерийским огнём. Русские очень умело маневрировали огнём, умели его мастерски сосредоточивать. Отлично маскировали артиллерию. Танкисты часто жаловались, что русскую пушку увидишь только тогда, когда она уже по тебе выстрелила. Вообще, надо было раз побывать под русским артобстрелом, чтобы понять, что такое русская артиллерия. Конечно, очень мощным оружием был «шталин орган» - реактивные установки. Особенно, когда русские использовали снаряды с зажигательной смесью. Они выжигали до пепла целые гектары.
О русских танках. Нам много говорили о Т-34. Что это очень мощный и хорошо вооружённый танк. Я впервые увидел Т-34 под Таганрогом. Двух моих товарищей назначили в передовой дозорный окоп. Сначала назначили меня с одним из них, но его друг попросился вместо меня пойти с ним. Командир разрешил. А днём перед нашими позициями вышло два русских танка Т-34. Сначала они обстреливали нас из пушек, а потом, видимо, заметив передовой окоп, пошли на него, и там один танк просто несколько раз развернулся на нём и закопал дозорных заживо. Потом танки уехали.
Мне повезло, что русские танки я почти не встречал. На нашем участке фронта их было мало. А вообще у нас, пехотинцев, всегда была танкобоязнь перед русскими танками. Это понятно. Ведь мы перед бронированными чудовищами были почти всегда безоружны. И если не было артиллерии сзади, то танки делали с нами, что хотели.
О штурмовиках. Мы их называли «Русише штука». В начале войны мы их видели мало. Но уже к 43-му году они стали сильно нам досаждать. Это было очень опасное оружие. Особенно для пехоты. Они летали прямо над головами и из своих пушек поливали нас огнём. Обычно русские штурмовики делали три захода. Сначала они бросали бомбы по позициям артиллерии, зениток или блиндажам. Потом пускали реактивные снаряды, а третьим заходом они разворачивались вдоль траншей и из пушек убивали в них всё живое. Снаряд, взрывавшийся в траншее, имел силу осколочной гранаты и давал очень много осколков. Особенно угнетало то, что сбить русский штурмовик из стрелкового оружия было почти невозможно, хотя летал он очень низко.
О ночных бомбардировщиках По-2 я слышал. Но сам лично с ними не сталкивался. Они летали по ночам и очень метко кидали маленькие бомбы и гранаты. Но это было скорее психологическое оружие, чем эффективное боевое.
Но вообще авиация у русских была, на мой взгляд, достаточно слабой почти до самого конца 1943 года. Кроме штурмовиков, о которых я уже говорил , мы почти не видели русских самолётов. Бомбили русские мало и неточно. И в тылу мы себя чувствовали совершенно спокойно.
|
| |
| |
|
